А был ли йогурт? (статья о языке)Вообще я не любитель откапывать в интернете статьи и читать энное количество страниц неудобочитаемого с экрана текста,
но уж больно интересная статья. Взято с грамоты.ру. Размышления о т.наз. "реформе языка", якобы прошедшей в этом году. Я прочитала её и осознала, что прежде не понимала многого. Чрезвычайно умные мысли, написанные в очень удобной форме - прошу:
читать дальшеА был ли йогурт?
Лингвистические размышления у новогодней ёлки
Уходит в прошлое 2009 год. Традиционно конец года – время подведения итогов. Филологические итоги года все подводят по-разному: вручаются литературные награды; проходят выборы «слова года»; в СМИ наверняка появится (или уже появился?) список афоризмов, прозвучавших из уст первых лиц государства...
Но одно событие, случившееся в 2009 году, на наш взгляд, стоит особняком. Об этом событии и об уроках, которые, по нашему мнению, из него стоит извлечь всем – и лингвистам, и сотрудникам средств массовой информации, да и всему нашему обществу – мы хотим поговорить подробно.
Речь идет, конечно же, о шумихе, поднятой в СМИ в начале сентября в связи с утверждением нормативных словарей русского языка. Да простят нас те читатели, которые давно разобрались в сути произошедшего и могут посчитать очередную статью на эту тему попыткой ломиться в открытую дверь. Однако последние события показали, что тема по-прежнему актуальна. Получившая широкий резонанс среди лингвистов фраза из президентского послания Федеральному Собранию РФ «На одной из моих встреч с учителями ими было правильно замечено: "Хватит уже переставлять ударения в словах, надо заняться реальными проблемами, которых в наше стране достаточно"», равно как и заданный В. В. Путину в рамках программы «Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение» вопрос о том, пьет ли он йОгурт или йогУрт, – вопрос, который ведущая программы снабдила набившим оскомину сочетанием «реформа языка», – всё это заставляет нас, размышляя об итогах 2009 года, вновь вернуться к теме о «новых нормах языка». Очевидно, необходим еще один подробный, обстоятельный разговор на эту тему, поскольку значительная часть общества продолжает считать, что в уходящем году у нас случилась некая «реформа».
Напомним суть произошедшего. 1 сентября вступил в силу Приказ Минобрнауки России об утверждении списка грамматик, словарей и справочников. Подавляющим большинством СМИ это было подано как «вступление в силу новых норм русского языка». При этом в список слов, объявленных журналистами «нововведениями в русском языке», угодили: 1) варианты, представляющие собой уходящую норму (йогУрт), пока еще (по инерции) фиксируемую словарями; 2) разговорные употребления (дОговор, черное кофе), которые признаются допустимыми именно как разговорные уже не одно десятилетие; 3) варианты, которые и раньше были единственно правильными (Интернет с прописной). И смех и грех: в список «нововведений» попало (и вызвало бурную реакцию в обществе) даже слово брачащиеся, которое на протяжении почти полувека – с конца 1950-х до начала 1990-х – в словарях было зафиксировано как единственно возможный вариант, в то время как привычных нам брачующихся там не было и в помине! (Подробнее об истории этого слова можно прочитать в нашей статье «Сплетенье линий, лепет пятен, мельканье брачущихся пар»). Объявив варианты дОговор, йогУрт, брачащиеся и др. нововведениями в русском языке, журналисты тем самым расписались в неумении читать словари и незнании истории языка, а вслед за ними в том же расписались многие в нашей стране. И хотя далеко не все работники СМИ, освещавшие сентябрьские события, руководствовались известным принципом «если собака кусает человека, это не новость; новость – если человек кусает собаку», нельзя не признать, что добротных, толковых газетных заметок и телевизионных репортажей, свидетельствовавших об искреннем желании журналистов не выдавать в эфир «сенсацию», а детально разобраться в случившемся, было меньшинство.
Сочетание «реформа языка», ставшее уже привычным жупелом, вызвало всплеск негодования в обществе, направленного как на «нехороших» лингвистов, покушающихся на грамотную речь, так и на чиновников, утвердивших «неправильные» словари. В Интернете даже начался сбор подписей в адрес министра А. А. Фурсенко с призывом отменить «новые нормы». Понятно, что инициаторами акции двигало главным образом стремление защитить родной язык от нависшей над ним, по их мнению, страшной опасности, но в своем простодушном рвении они поступили, как та богобоязненная старушка, которая подсыпала хворосту в костер, пожиравший Яна Гуса, будучи в полной уверенности, что избавляет мир от скверны. «Святая простота!» – воскликнул Ян Гус, и эта фраза стала крылатой. «Святая простота!» – могли бы повторить лингвисты, глядя, как настойчиво протестует общество против «реформы языка», не понимая, что реформировать язык в принципе невозможно, а сочетание «реформа языка», столь любимое журналистами, звучит так же нелепо и абсурдно, как, например, «реформа закона всемирного тяготения».
На самом деле ничего нового после приказа Минобрнауки с нормами русского языка не произошло. Как допускались только в разговорной речи варианты черное кофе и дОговор, так они допускаются только в разговорной речи и после 1 сентября. Как признавалось предпочтительным в строгом литературном употреблении черный кофе и договОр, так и признается сейчас. Вариант йогУрт, с удивлением обнаруживший себя в списке «нововведений», всё так же продолжает выходить из употребления. А написание Интернет с прописной буквы при самостоятельном употреблении (не в качестве первой части сложных слов) – единственно возможный вариант и до, и после 1 сентября.
Подводя итоги этой истории, необходимо отметить следующее. Острая реакция общества на «новые нормы» – повод одновременно обрадоваться и огорчиться. Обрадоваться – потому что она наглядно продемонстрировала неравнодушие людей к родному языку: при чтении многих комментариев к сентябрьским сообщениям СМИ нельзя было не почувствовать почти физическую боль, с которой носители языка восприняли то, что им показалось шагом навстречу безграмотности. Огорчиться – потому что уже не в первый раз неотъемлемая часть лингвистической работы – объективная фиксация происходящих в языке изменений (а изменения в языке всегда происходили и будут происходить – это естественный процесс его развития) – вызывает яростный отпор людей, уверенных, что если язык меняется, то только в худшую сторону, что литературная норма – это список установленных раз и навсегда незыблемых правил. (Правда, установленных непонятно когда и кем – то ли Розенталем, то ли академией наук, то ли правительством; то ли при Петре I, то ли при советской власти...)
Из самых лучших побуждений мы часто призываем любить, беречь и защищать родной язык. Но давайте вдумаемся: что означает любить язык и как его беречь? Любить и беречь родной язык означает не только стремиться говорить и писать грамотно, не материться и, по словам классика, избегать говорить дефекты, когда можно сказать недочеты, недостатки или пробелы. Любить язык – это прежде всего стремиться познать его во всей полноте и противоречивости. Это значит стремиться к пониманию его законов, признавать за языком право на историческое развитие (в том числе – осознавать, что литературная норма не статична, а подвижна). А для этого, конечно, необходимо учиться читать словари и пользоваться справочниками. А еще – критически относиться к «сенсационным» новостям и лженаучным домыслам. Уходящий год показал, что у многих наших соотечественников это пока не получается. В противном случае...
...над первым же сообщением неизвестного журналиста на тему «йОгурт стал йогУртом» просто посмеялись бы, вспомнив, что в истории русского языка всё было наоборот – на самом деле йогУрт стал йОгуртом, – и эта «сенсационная» новость не облетела бы ленты информагентств, форумы и блоги.
...среди откликов на нашу заметку «Безумный день, или Женитьба брачащихся» мы бы не увидели (в ответ на реплику «Если в языке ничего не меняется, значит язык этот мертв») такую убийственную фразу: «Да пусть наш язык будет лучше мертвый, но красивый»! (В той статье, написанной по горячим следам 2 сентября, показано, что среди так называемых нововведений нет ни одного варианта, который бы не фиксировался словарями на протяжении как минимум 10 последних лет. Некоторые коллеги упрекали нас в том, что мы ограничились изданиями последнего десятилетия, в то время как кофе (ср. р.) и дОговор фиксировались словарями и в 1980-е годы, и ранее. Однако мы намеренно не стали утомлять читателей долгими экскурсами в историю – главным в те дни было погасить страсти, показать несостоятельность разговоров о «новых нормах».)
...многие носители языка не считали бы, что одна из главных проблем русского языка сегодня – игнорирование несознательными авторами и редакторами буквы Ё (такие обвинения приходят и в адрес нашего портала), а голоса лингвистов, не устающих повторять, что факультативность употребления буквы Ё находится в точном соответствии с действующими правилами русского правописания, принятыми еще в 1956 году, не заглушались бы громкими выступлениями различных «фикаторов», всё стремящихся «спасать» букву Ё и ставить ей памятники.
...не пользовались бы успехом выступления сатириков, переквалифицировавшихся в лингвисты, и иных псевдоученых, рассказывающих байки о стотысячелетней истории русского языка, о «сокровенных смыслах» корней русских слов. Возможно, о них не стоило бы здесь и вспоминать, но нельзя не отметить, что сейчас эти сказочники особенно активизировались, и не случайно одним из самых заметных событий последнего времени стала блестящая лекция А. А. Зализняка «О профессиональной и любительской лингвистике», в которой Андрей Анатольевич с горечью отмечает: «Попробуйте вообразить любительскую книгу о небесных светилах, где обсуждался бы вопрос, какого размера Луна — с тарелку или с монету. Между тем любительские сочинения о языке совершенно такого же уровня циркулируют в немалом количестве и охотно читаются и принимаются всерьез довольно широкой аудиторией».
Так какие же выводы мы можем сделать из событий 2009 года? Какие уроки извлечь?
Вывод первый. Русский язык действительно находится, по меткому выражению М. А. Кронгауза, «на грани нервного срыва». Точнее, на этой грани находятся его носители: любое сообщение о появлении в словарях новых вариантов правописания, произношения, словоупотребления неоправданно утрируется, перерастает в разговоры о «реформе языка» и о грядущей отмене всех правил вообще.
Вывод второй. Как справедливо отмечает И. Г. Милославский, «в нашем обществе существует множество разнообразных мифологических («не соответствующих реальной действительности») представлений, которые, однако, укоренились в сознании людей весьма прочно. Немало мифологических представлений относится и к такому феномену, как русский язык». Подобные заблуждения касаются и частных вопросов словоупотребления (например, что будто бы нельзя говорить садитесь, надо присаживайтесь; что нельзя спрашивать в очереди кто последний? – надо кто крайний?), и более общих вопросов, связанных с такими понятиями, как история русского языка, механизмы его развития, принципы лингвистической работы. Суждение о недопустимости каких бы то ни было изменений в языке – ярчайший пример такого мифа.
Вывод третий. 2009 год наглядно показал, что мы говорим на разных языках. Мы – это лингвисты с одной стороны и общественность, интересующаяся языком, – с другой. Диалог между профессиональными филологами и широким кругом носителей языка должным образом не налажен, и в уходящем году разделяющая нас пропасть, к сожалению, не сократилась.
Вывод четвертый. Существующее в обществе недоверие к академической лингвистической науке (обусловленное и непониманием сути работы лингвистов, и отсутствием диалога между филологами и обществом, о чём мы говорили выше) сочетается с повышенным вниманием к лженаучным идеям. В этом беда не только лингвистики – всей современной науки: ученые, ведущие кропотливую, но «скучную» научную работу и говорящие о сложных и не всегда понятных вещах, проигрывают информационную войну любителям-фантазерам, которые с готовностью предъявляют обществу одну сенсацию за другой, говорят на языке, понятном обывателю, и, как правило, дают ложные поводы для национальной гордости.
Вывод пятый. Нельзя не признать, что значительная часть вины за такое положение дел лежит на самих лингвистах. Как тут не вспомнить Бориса Слуцкого: «Значит, что-то не раскрыли мы, что следовало нам бы! Значит, слабенькие крылья – наши сладенькие ямбы». Для искоренения в обществе мифов о русском языке, для излечения упомянутого выше «нервного срыва» лингвистам необходимо вести непрерывную просветительскую работу – вот каков, на наш взгляд, главный урок 2009 года. Установление более тесного контакта между лингвистами и широким кругом носителей языка и повышение авторитета академической лингвистической науки в обществе представляются нам главными задачами на будущее.
Материал подготовлен редакцией справочно-информационного интернет-портала ГРАМОТА.РУ