27.11.2015 в 17:55
Пишет Sindani:26.11.2015 в 14:26
Пишет Heruer:Неоднократно ловил себя на мысли, что луркмор бывает чертовски точен. Местами обидно, но в целом верно.
Вот в частности, некоторые рассуждения о белорусском языке
читать дальшеЗмагары любят поностальгировать по былым временам, которых они не видели, и почему-то всегда игнорируют тот очевидный факт, что би- и более лингвизм — это исторически совершенно НОРМАЛЬНОЕ состояние для Белараши и любого её региона в частности. Даже их любимые великие князья до полонизации говорили на двух языках, и западно-русский был вторым. Такая постановка вопроса змагарам далеко не по нраву и вполне может вызвать анальные боли у некоторых достаточно упоротых из них.
Во-первых, не надо забывать евреев, составлявших довольно большую часть обыкновенного беларуского города. Обыкновенный беларуский город до войны — это наполовину еврейский город.
Во-вторых, беларуский язык как таковой формируется только к концу XIX века. До того было множество лишь генетически связанных диалектов, которое ну никак не тянет на «язык». Да, был язык великокняжеской канцелярии (тот самый, на котором статуты писали), но и это был не язык народа, а всего лишь язык великокняжеской канцелярии и небольшого числа образованных людей. Для 95% народа он не был родным. (Можете попробовать почитать статуты - Венедикт Крачковский). После него языком феодалов и к ним приближенных был польский, который обыкновенные бульбингемцы немного учили, заимствуя лексику, потом русский. Опять же, священным языком православных был церковнославянский, католиков — латинский и польский, но никогда не было одного-единственного.
В-третьих, Беларуский язык, как и все остальные, формировался вместе с ростом новыхъ капиталистическихъ производствъ, фабрик и заводов, вместе с ростом городов и расширением торговых и культурных связей между ними. Грамматика Тарашкевича лишь фиксировала то, что уже реально сложилось. А реально была очень противоречивая ситуация: столица Минск был главным образом железнодорожным узлом (как и другие города типа Могилёва, Бреста или Орши), а сама страна была чуть менее, чем на 100% крестьянской, то есть необходимые культурные связи между противоположными частями страны просто-напросто не существовали, а у населения в подавляющем большинстве не существовало даже намёка на самосознание себя единой нацией — неслучайно слово тутэйшыя воспето ў роднай лiтаратуры. И вот в таком явно преждевременном/недоразвитом положении наш белорусский язык был признан государственным, на котором тогда говорили далеко-далеко не все будущие белорусы. Если учесть, что деятели БНР, сначала гордо разругавшиеся со вчерашними союзниками по вопросу Брестского мира, а после того не сумевшие подкрепить свои политические амбиции хоть какой-то силой, жидко обосрались, можно с полным правом сказать, что белорусский язык — это исторический еле откачанный младенец, извлечённый способом кесарева сечения руками солдат и комиссаров Красной Армии — иных политических защитников у него просто не было, ибо кайзерам и пшекам на него было категорически наплевать.
В Беларашке мова не то что до соседних языков не добралась, мова даже не успела вобрать местные говоры к моменту, как уже была объявлена государственным языком. Отсюда же всякие написанные не на мове и не языком воззвания от каких-нибудь эсеров или большевиков, которые можно невозбранно увидеть в краеведческом музее твоего города, анонимус. Писали они, как нетрудно догадаться, на том языке, на каком самиразговаривали разгаварывалі. Для носителей витебской и могилёвской трасянки что русский, что каноничный белорусский были одинаково чужими, и поэтому — одинаково (не)родными. Другой пример — Полесье. Полесский диалект вполне можно выделить в отдельный язык на тех же основаниях, на которых в язык выделили диалект минский. (IRL пытались же! Газету издавали, стихи писали, даже концерты попсовые на т. н. «ятвяжской володе» устраивали, но fail). На крэсах ситуация имела свою специфику: в Белостоке и Гродно многие на польском или полупольской мешанке говорили. Далеко не случайно, что до 1936 года БССР имела 4 государственных языка: белорусский, русский, идиш (таки да! чуть ли не единственный пrимеr rодной мовы большей части евrоПЕЙСких евrеев как госудаrственной) и польский — и уж точно не выдумка большевиков, которые хотели спалить белорусскую мову в топке революции. И никому, кроме самых упоротых эмигрантов или эффективных менеджеров-бюрократов это не казалось странным, что бы там змагары сегодня ни говорили.
Национальный состав сегодняшней Беларуси это:
латентные ватники, думающие и говорящие на русском, и полностью принадлежащие к русскоязычной культуре.
думающие на русском, говорящие на белорусском. Тутэйшы вариант свидомитов, по капле выдавливающих из себя москаля. Из-за постоянного самоистязания ненавидят москалей и свой несьвядомый москалеподобный сброд.
думающие на белорусском, говорящие на обоих языках. По сути это аналог западенцев-галичан, которые живут отдельно от русских, считают себя отдельной нацией, не имеют комплекса неполноценности по этому поводу и не видят причин это с пеной у рта доказывать.
Короче говоря, ситуация аналогична украинской, но с той разницей, что все эти категории проживают на одной территории с единым рынком и единой общей культурой. В отличии от Украины, России или Эстонии белорусы сумели создать нацию, к которой себя относят все жители страны. Заявления типа «я поляк» или «я русский» здесь вызывают только улыбку, а сами поляки и русские (примено 6,6% и 8,2% соответственно) такого чаще всего не заявляют. А зачем? Другими словами белорусская толерантность их таки да ассимилирует и превращает в белорусов де факто.
Перспективы возрождения мовы неясные, но по крайней мере белорус — это не диагноз, а беларуская мова — не синоним культурного гетто, в котором все русское (читай: высокая культура прошлых поколений) порицается и забывается — а значит не все потеряно. Проблема мовы только в том, что она не нужна для развития наличной культуры в Беларуси, не нужна для существующего образа жизни. Будет нужна — возродится. А национальная культура стоит на месте не из-за мёртвого совка и не из-за живой связи с Россией, а потому, что культ потреблядства в принципе не предполагает никакой культуры, тем более национальной, тем более в колониях в третьем мире (несогласные могут сравнить рандомные трейлеры китайского, российского и американского кинца на одну тему). То есть проблема в тебе, суайчыннiк. Змагарская же мечта аб еўраспажывецтве па-беларуску это вандализм по сути и неолиберализм по методам. Ничего принципиально нового они не предлагают, но всегда готовы под кого-нибудь лечь и сьвядомо гнобить несьвядомых.
Если мы потеряем русский язык, мы лишимся ума. Если мы разучимся разговаривать на белорусском языке, мы перестанем быть нацией.
Читай: мы лишимся души
URL записиВот в частности, некоторые рассуждения о белорусском языке
читать дальшеЗмагары любят поностальгировать по былым временам, которых они не видели, и почему-то всегда игнорируют тот очевидный факт, что би- и более лингвизм — это исторически совершенно НОРМАЛЬНОЕ состояние для Белараши и любого её региона в частности. Даже их любимые великие князья до полонизации говорили на двух языках, и западно-русский был вторым. Такая постановка вопроса змагарам далеко не по нраву и вполне может вызвать анальные боли у некоторых достаточно упоротых из них.
Во-первых, не надо забывать евреев, составлявших довольно большую часть обыкновенного беларуского города. Обыкновенный беларуский город до войны — это наполовину еврейский город.
Во-вторых, беларуский язык как таковой формируется только к концу XIX века. До того было множество лишь генетически связанных диалектов, которое ну никак не тянет на «язык». Да, был язык великокняжеской канцелярии (тот самый, на котором статуты писали), но и это был не язык народа, а всего лишь язык великокняжеской канцелярии и небольшого числа образованных людей. Для 95% народа он не был родным. (Можете попробовать почитать статуты - Венедикт Крачковский). После него языком феодалов и к ним приближенных был польский, который обыкновенные бульбингемцы немного учили, заимствуя лексику, потом русский. Опять же, священным языком православных был церковнославянский, католиков — латинский и польский, но никогда не было одного-единственного.
В-третьих, Беларуский язык, как и все остальные, формировался вместе с ростом новыхъ капиталистическихъ производствъ, фабрик и заводов, вместе с ростом городов и расширением торговых и культурных связей между ними. Грамматика Тарашкевича лишь фиксировала то, что уже реально сложилось. А реально была очень противоречивая ситуация: столица Минск был главным образом железнодорожным узлом (как и другие города типа Могилёва, Бреста или Орши), а сама страна была чуть менее, чем на 100% крестьянской, то есть необходимые культурные связи между противоположными частями страны просто-напросто не существовали, а у населения в подавляющем большинстве не существовало даже намёка на самосознание себя единой нацией — неслучайно слово тутэйшыя воспето ў роднай лiтаратуры. И вот в таком явно преждевременном/недоразвитом положении наш белорусский язык был признан государственным, на котором тогда говорили далеко-далеко не все будущие белорусы. Если учесть, что деятели БНР, сначала гордо разругавшиеся со вчерашними союзниками по вопросу Брестского мира, а после того не сумевшие подкрепить свои политические амбиции хоть какой-то силой, жидко обосрались, можно с полным правом сказать, что белорусский язык — это исторический еле откачанный младенец, извлечённый способом кесарева сечения руками солдат и комиссаров Красной Армии — иных политических защитников у него просто не было, ибо кайзерам и пшекам на него было категорически наплевать.
В Беларашке мова не то что до соседних языков не добралась, мова даже не успела вобрать местные говоры к моменту, как уже была объявлена государственным языком. Отсюда же всякие написанные не на мове и не языком воззвания от каких-нибудь эсеров или большевиков, которые можно невозбранно увидеть в краеведческом музее твоего города, анонимус. Писали они, как нетрудно догадаться, на том языке, на каком сами
Национальный состав сегодняшней Беларуси это:
латентные ватники, думающие и говорящие на русском, и полностью принадлежащие к русскоязычной культуре.
думающие на русском, говорящие на белорусском. Тутэйшы вариант свидомитов, по капле выдавливающих из себя москаля. Из-за постоянного самоистязания ненавидят москалей и свой несьвядомый москалеподобный сброд.
думающие на белорусском, говорящие на обоих языках. По сути это аналог западенцев-галичан, которые живут отдельно от русских, считают себя отдельной нацией, не имеют комплекса неполноценности по этому поводу и не видят причин это с пеной у рта доказывать.
Короче говоря, ситуация аналогична украинской, но с той разницей, что все эти категории проживают на одной территории с единым рынком и единой общей культурой. В отличии от Украины, России или Эстонии белорусы сумели создать нацию, к которой себя относят все жители страны. Заявления типа «я поляк» или «я русский» здесь вызывают только улыбку, а сами поляки и русские (примено 6,6% и 8,2% соответственно) такого чаще всего не заявляют. А зачем? Другими словами белорусская толерантность их таки да ассимилирует и превращает в белорусов де факто.
Перспективы возрождения мовы неясные, но по крайней мере белорус — это не диагноз, а беларуская мова — не синоним культурного гетто, в котором все русское (читай: высокая культура прошлых поколений) порицается и забывается — а значит не все потеряно. Проблема мовы только в том, что она не нужна для развития наличной культуры в Беларуси, не нужна для существующего образа жизни. Будет нужна — возродится. А национальная культура стоит на месте не из-за мёртвого совка и не из-за живой связи с Россией, а потому, что культ потреблядства в принципе не предполагает никакой культуры, тем более национальной, тем более в колониях в третьем мире (несогласные могут сравнить рандомные трейлеры китайского, российского и американского кинца на одну тему). То есть проблема в тебе, суайчыннiк. Змагарская же мечта аб еўраспажывецтве па-беларуску это вандализм по сути и неолиберализм по методам. Ничего принципиально нового они не предлагают, но всегда готовы под кого-нибудь лечь и сьвядомо гнобить несьвядомых.
Если мы потеряем русский язык, мы лишимся ума. Если мы разучимся разговаривать на белорусском языке, мы перестанем быть нацией.
Читай: мы лишимся души